Первая (вторая, но это не то) неделя января. Первая неделя зимы. Неважно, что уже, блять, январь, а я пропустила декабрь, не зима это была, не зима. А сейчас приходит то самое чувство, за которое я ненавижу зиму, но тем не менее каждый раз отвечаю, что это любимое время года.
Еще только первая неделя, а мне уже хочется выблевать себя всю целиком и полностью. Во мне ненависти и боли столько, что я ее могу подарить всем своим знакомым, а у меня еще останется.
В первую неделю зимы я признаю, что меня почти сломало. Об этом почему-то кричать хочется именно ей, ведь да, блять, ты была права. Слишком высокий уровень для меня, я не перепрыгну, не переборю, только себя искалечу. Ну. Я не перепрыгнула, человек по-прежнему стоит выше.
В первую неделю января я понимаю, что не могу резать руки. Не могу. Не могу. Мне страшно браться за нож, потому что я боюсь твоей реакции. Ты отобрал даже это. Реакции не будет, я знаю, вот только все равно почему-то не получается.
В первую неделю зимы я знакомлюсь с человеком, у которого пиздец. И во мне появляется тёмное (да, именно тёмное) желание его вытащить и спасти.
Я первый раз спорю с человеком на его собственную смерть. Если я не выиграю спор - он умрет. Зная, что он с собой вытворяет, почему-то я в это верю. Интересно, я буду виновата в его смерти?
Ведь я даже не представляю, как можно убедить человека не умирать, когда он этого так хочет.
В первую неделю января я понимаю, что не хочу свой день рождения. Ни наступления его, ни празднования тем более (наверное, потому что моя лучшая подруга пишет мне только ради этого, предлагая объединения с Катей).
В первую неделю января я хватаюсь за Артёма, позволяю себя выгуливать два часа в -25. От мыслей о нем отчаянно хочется зареветь, но не получается. Я в принципе плачу редко (последний раз около месяца назад)
Зимой есть чай, свитер, ненависть и желание сдохнуть, и совсем нет объятий, что хорошо.